0

Реформа здравоохранения: Война с врачами и левачество

Публика в нашей стране в подавляющем своем большинстве все еще является идеологическими наследниками СССР в последнее десятилетие его существования. Это печальный факт. Причем это касается даже тех, кто родился после его распада и ни дня ни жил в СССР. В разной степени это проявляется во всех областях экономики, но особенно резко это видно в здравоохранении.

Наше здравоохранение до последнего времени являлось слепком позднесоветской идеологии, насквозь левой. В некоторых местах – даже крайне левой. По мере того, как окружающее экономическое пространство «правеет» – контраст и идеологический конфликт между здравоохранением и всей остальной экономикой нарастает. Это особенно ярко проявляется участившимися скандалами вокруг МОЗ, причем эти скандалы уже явно носят не экономический характер, как раньше, а идеологический. От обсуждения денег публика постепенно переходит к яростному обсуждению того, что стоит за деньгами – идеологии здравоохранения. Давно пора. Если быть точным – этот процесс опоздал на 25 лет, именно поэтому в нем столько агрессии.

Главный признак левой идеологии – неизбежно преувеличенная роль государства в построении общества социальной справедливости, именно оно (государство) должно эту справедливость организовать и профинансировать. В противоположность этому, правая идеология больше рассчитывает на силы самих граждан и их объединения, а государство понимается как просто небольшая группа нанятых управленцев. Таким образом, чем больше конкретный человек призывает к тотальному контролю государства над медиками и здравоохранением – тем более он левый, и наоборот, чем более человек рассчитывает в области решения медицинских проблем на себя или свое окружение и меньше ждет от государства – тем более он правый.

Исходя из вышеизложенного – советская система здравоохранения со 100% контролем государства над всем, что хоть как-то касалось медицины и здравоохранения – это суперлевый подход, левее уже ничего нельзя придумать. Т.е., ЛЮБЫЕ изменения, которые возможно предложить, и которые будут отходить от советской системы – они могут быть разными, но по определению будут правыми. Просто потому, что движение в левую сторону уже невозможно, мы в конце политической шкалы. Читатель спросит: а что же находится на противоположном (правом) крае шкалы? Здесь два края, цивилизованный и не очень. На правом краю «не очень» находятся те системы здравоохранения, которых нет. ))) Например, жители некоторых беднейших стран Африки, Азии и Латинской Америки, которые живут в местностях, где нет никакой медицины и системы здравоохранения и где их медицинские проблемы – только их проблемы. В развитых странах такого «правого края» уже давным-давно нет. В развитых странах правый край находится совсем в другом месте.

Изначально, вся медицинская деятельность людей являлась правой идеологической концепцией, несмотря на то, что само разделение политиков на правых и левых появилось только в начале 19 века. Государство тогда не имело к медицине никакого отношения, и врач и пациент могли рассчитывать только на себя. Гиппократ получил медицинское образование и осуществлял медицинскую деятельность без всякого участия государства. Фактически, он был медицинским олигархом своего времени, так как на свои личные деньги он содержал медицинскую школу на острове Кос. Если бы сейчас удалось поговорить с Гиппократом и другими античными медиками, мы бы поняли, что ничего более «правого» в политическом смысле быть не может. По мере появления систем здравоохранения в развитых странах в середине 19 века – подход к медицинской деятельности начал «леветь», вообще концепция системы здравоохранения по своей сути – левая. И чем больше в этой системе государства со своим контролем – тем более она левая. Сплошь и рядом, когда врач становится чиновником здравоохранения – его идеология выворачивается наизнанку (даже если он не хочет) именно потому, что из довольно правого врача (они все в мире по сути правые, хотя некоторые и притворяются) ему приходится стать довольно левым чиновником. Если он не сможет «полеветь» в достаточной степени – он будет отторгнут системой.

Если рассматривать системы здравоохранения в мире с такой точки зрения – то все они находятся в разных точках политического спектра, довольно точно отражая политические воззрения местной власти. Меняются политические предпочтения элиты – спустя некоторые время начинается миграция системы здравоохранения вправо или влево. Классический пример – реформа «Обамакэр», которая является сдвигом влево и четко отражает социалистические настроения администрации президента Обамы. И можно также четко предсказывать, что будет сдвиг вправо при Трампе. Проблема в том, что система в стране одна, а групп населения с разными идеологическими предпочтениями много (весь политический спектр представлен), поэтому у ЛЮБОЙ системы здрава такое количество противников. Вы заметили, что большинство населения любой страны (даже вполне развитой) недовольно своей системой здравоохранения и хочет другую, причем показывает пальцем через государственную границу? Однако, несмотря на свое недовольство, гражданам этих стран не приходит в голову разорвать единую систему на идеологически приемлемые куски и пользоваться ими по частям. Они знают, что по частям это не работает.
Однако, вернемся в «родные пеналы»… После американского десанта в МОЗ произошли политические изменения в идеологии здравоохранения, про которые населению никто не сообщил, и вообще, похоже, что сами мозовцы этого не понимают отчетливо. По их мнению сообщать такие вещи не нужно… В их головах имеются гораздо более «правые» политические воззрения, чем имеет окружающее население, привычное к суперлевому советскому подходу. Самая большая проблема, как мне видится, в том, что «медицинская реформа» проводится кусками, крайне фрагментарно, противоречиво и половинчато. Т.е., правый дрейф происходит кусками и фрагментами, при этом единое идеологическое пространство здравоохранения рвется, буквально слышно, как выпадают кирпичи и сыплется штукатурка из всего что было слеплено за все годы существования СССР. И этот процесс усиливается. В частности, попытки автономизации поликлиник (вполне правые по своей идеологии) резко конфликтуют с системой управления здравоохранением и с государственным патернализмом в этой области. Вся идеология советской поликлиники противоположна концепции самостоятельного плавания. Правая концепция самостоятельного выбора врача пациентом идеологически неприемлема для большинства левого населения, для которого «рынок в медицине» – это ругательство, они пока послушно имитируют такой выбор. Просто они еще не поняли экономические последствия такого выбора.

В данный момент мы наблюдаем идеологический раскол здравоохранения, которое очевидно трещит по швам, и, естественно, создает впечатление полного обрушения у немногих опытных людей, наблюдающих систему с «высоты птичьего полета». На самом деле единая система рушится, при этом образуются две ее неравные половины – большая «левая», еще советская и меньшая по объему – «правая», условно «американская», причем у обоих фрагментов (лучше их называть обломками?) есть как ярые сторонники, так и ярые противники. Части дрейфуют друг от друга, при этом рвутся связи между ними – и вот эти разорванные связи и есть главная опасность. И это не «параллельные системы», как могут некоторые подумать, это именно одна система, разорванная на куски. Любая система сильна именно своими внутренними связями и функциональной преемственностью подходов и сервисов. Именно это сейчас рушится. Будут потеряны множество сервисов системы и отдельных ее частей, про которые «американский десант» просто не знал, и не мог знать, так как такие связи и части были присущи только суперлевой советской системе.

Идеологический раскол здравоохранения «по живому» обязательно приведет к войне между новыми частями системы, жертвами этой войны станут все: и пациенты, и врачи, и медицинские чиновники. Созданы условия, когда ВСЕМ станет хуже. Тот факт, что дрейфующую вправо часть системы поддерживает МОЗ – ничего дрейфующим поликлиникам не дает. Единственная поддержка, которая им нужна – это финансовая и методическая, а именно этого МОЗ дать им не может. Взамен этого у практикующих врачей в обеих обломках системы создается полное впечатление, что им объявлена война, причем не по политическим причинам, а именно как профессиональной группе. Очереди из наших врачей и медсестер в посольствах – это именно последствия этой войны.

Главные вопросы, которые при этом возникает: а как было бы сделать правильно и почему это произошло?

Почему?

1) Командные посты в МОЗ, а также и в правительстве, были захвачены людьми крайне далекими от понимания политических и идеологических вопросов функционирования системы здравоохранения в целом. Условно говоря, руководство больницей или больничным объединением резко отличается от руководства здравоохранением страны. Менеджера среднего звена НЕЛЬЗЯ пересаживать в кресло глобального руководителя-идеолога. Подобные проблемы возникают в действующей армии, когда полковники начинают внезапно командовать фронтами. Если же фронтом начинают командовать девочки со специальностью «романо-германская филология» – то составление грамотного акта о капитуляции становится их единственной доступной боевой задачей.

2) Командные посты в МОЗ заняли люди, знакомые только с отдельными частями системы и только с функционированием отдельных ее частей. Более того, НЕ ЗНАЮЩИЕ о существовании некоторых ее частей и связей между ними. Они начали реформу системы только с тех ее частей, про которые они знали… Грубо говоря, реформатор должен четко понимать где начинается, и где именно заканчивается объект реформирования во избежание его фрагментирования. Это особенность суперлевой советской системы здрава – она огромна и полностью встроена в государство и иногда действительно трудно проследить ее границы.

3) Реформа поводится без финансового планирования. Т.е., авторы такого реформирования заранее не знают когда и сколько денег будет выделено на финансирование самой реформы и будут ли деньги вообще. Это реформа «без бюджета», соответственно, никто не может предсказать, на какие задачи будут деньги, а на какие нет. Соответственно, постоянно будем наблюдать отдельные реформаторские шаги, у которых нет никакого финансового обеспечения, а реформируемые медработники будут внезапно оставаться «на подножном корму». Такие шаги либо заканчиваются ничем, либо требуют для продолжения постоянного волонтерства. Бывает и совмещенный вариант: волонтерство, заканчивающееся ничем.

4) Командные посты в МОЗ заняли люди, не понимающие важности идеологического единства системы. В условиях реформирования, когда система начинает дрейфовать политически (в нашем случае дрейф возможен только вправо), ее единство КРИТИЧЕСКИ важно, иначе система развалится на куски с ограниченной функциональностью, что мы и наблюдаем. Это как дивизия на марше, у который личному составу выданы компасы со случайным наименованием сторон света, при этом она разваливается на мелкие подразделения, и никто не знает куда они придут и когда. О боеспособности речь уже не идет.

5) Командные посты в МОЗ заняли люди, которые считают любые попытки сохранить единство системы левачеством, то есть противодействием дрейфу вправо. На самом деле тут левачества нет, просто система ХОЧЕТ быть единой. В данном случае система здравоохранения ведет себя как живое существо, она просто хочет выжить. Она не хочет, чтобы ее разорвало. И, согласитесь, она имеет на это право.

6) Командные посты в МОЗ, а также и в правительстве, были захвачены людьми пораженными детской болезнью левизны именно в вопросах социального реформирования. Парадоксально, но «правые» отдельные реформаторские шаги производятся откровенно «левыми», я бы даже сказал, большевистскими методами. Если внимательно посмотреть на способы, которыми это все внедряется, то им бы позавидовал наш записной коммунист Симоненко. Мы постоянно видим одни и те же приемы: кавалерийская атака, шантаж «на слабо», продвижение решений пропагандистскими методами (иногда довольно примитивными), объявление всех несогласных врагами (причем не личными врагами, а врагами всего государства!), стремление не переубедить, а перекричать оппонента (есть также вариант с полным игнором), наплевательское отношение к мотивации тех, кого реформируют, постоянное ожидание волонтерства от населения страны, постоянные идеологические колебания и метания в зависимости от текущей обстановки, презрение к реальному планированию по времени и желание сделать все побыстрее и прямо сейчас. Это и есть большевизм в его классическом, ленинском понимании.

Как правильно?

1) Реформаторы здравоохранения должны перед началом реформы отчетливо понимать: какую именно систему они собираются строить в идеологическом плане и в какую именно политическую систему ее необходимо встроить? В какой именно точке по шкале «правая-левая» будет находиться система? Согласуется ли выбранная идеология с политическими предпочтениями основной массы населения в данной стране в данный момент?

2) Идеологическая и функциональная ЦЕЛЬНОСТЬ реформируемой системы даже важнее, чем скорость ее изменений. Лучше продвигаться медленнее, чем разорвать систему на нефункционирующие куски своими фрагментарными усилиями. Можно поставить на маленький самолетик огромные двигатели и дать полную тягу. Если ваша цель – оторванные крылья, а не безопасный полет.

3) Левачество в социальном реформировании многие страны уже пробовали, ничего хорошего. Причем именно наша страна – одна из самых пострадавших в мире от разного рода леваков. Методы иногда важнее цели. Высказывание не мое, но мне кажется очень уместным.

4) Любая реформа стоит денег. Большая реформа стоит БОЛЬШИХ денег. Если у вас нет денег – нет смысла изображать крутых реформаторов. Деньги могут появиться (потом), но ваша репутация будет уже безнадежно испорчена, а ситуация будет гораздо хуже, чем до начала ваших «реформ». Переделывать – всегда хуже.

5) Самая большая опасность в социальном реформировании – разбить большую массу людей на враждующие группы. Особенно это опасно в бедной стране. Никому не захочется увидеть, на что способны бедные, больные и обозленные люди, объединенные ненавистью к более удачливому или более умному соседу…

6) Руководство реформой такого масштаба не может быть делом 2-3 людей. Масштаб изменений слишком велик. В команду реформаторов НЕОБХОДИМО также включать (как бы это ни было противно) специалистов по старой системе, которые знают КАК это устроено, ГДЕ это находится и КАК это правильно демонтировать чтобы никого не убить.

7) Ни одно правительство в мире никогда не пыталось воевать с врачами как с профессиональной группой. Даже НЕ ПЫТАЙТЕСЬ этого делать.

Якщо Вам сподобалася стаття підтримайте наш сайт матеріально. Великі справи робляться малими коштами

Карта приват: 5168 7555 2298 4299

 

Андрей Набоков

Залишити відповідь

Ваша e-mail адреса не оприлюднюватиметься. Обов’язкові поля позначені *

Цей сайт використовує Akismet для зменшення спаму. Дізнайтеся, як обробляються ваші дані коментарів.