Слідом за скрипкою. Даріуш Завадський
Змінювати свої погляди під вагою аргументів завжди важко. Ще важче визнати власну неправоту. Ну і ще важче перекреслити своє минуле, особливо якщо це минуле все ваше життя. Для того, щоб нам навести лад в медичній сфері, комусь треба змінити свої погляди, комусь визнати неправоту, а комусь перекреслити своє життя.
Президент росії вова путін сказав, що не для того працював загальноросійський народний фронт (ЗНФ) аби медичну реформу ось так узяти та відмінити. Сенс роботи ЗНФ полягає у тому, щоб спрямувати реформи у потрібне русло. Іншими словами, для того, щоб було більш дохідливо: якщо ви зриваєте шеврони і затираєте знаки приналежності військової техніки для військового вторгнення на чужу територію, то ви можете критикувати методику маскування, давати поради щодо більш якісного зашліфовування бортових номерів на танках, але ви не можете ставити під сумнів саму ідею вторгнення.
Потім, коли все безславно закінчиться, і треба буде якомусь буряту пояснювати причину його обгорілого «фейсу», то можна звинуватити тих, хто неправильно розробив технологію шифрування – влада не може бути неправою.
Але вову путіна зрозуміти можна – зупинити медичну реформу, це визнати неправоту влади, де-факто десакралізувати її. Українському читачеві важливо не упустити один важливий момент – ЗНФ створений не ким-небудь, а самим великим Пу. Тим не менш, у такій структурі знаходяться люди, які насмілюються сказати: вова, ти не правий. Вова, якщо ми йдемо на південь, то нам треба розвернутися на 180 градусів, інакше ми побачимо моржів, а не рожевих фламінго. Безперечно вова не впевнений у своїй правоті, і вову щось десь пошкребе, і він подумає і перепровірить, але навіть тоді, коли він заведе команду у вічну мерзлоту йому не прийде у голову ідея сказати, що ми прийшли не туди, тому що ми рушили не з лівої, а з правої ноги. Після цього, за московською традицією, точно розберуться як слід і накажуть кого попало. І вже розбираються. Вова уже шукає причини відсутності в країні страхової медицини, яку вони збудували. І навіть можливо вова зрозуміє, що страхова медицина це продукт іншої культури та інших цінностей. Можливо навіть до нього дійде, що в соціумі взаємної недовіри та шахрайства потрібно шукати інші форми реалізації принципу солідаризму.
А ось у нас в Україні все буде не так і ні в чому розбиратися не стануть. Скажуть, що всі ми не туди прийшли, тому що ми рушили з лівої ноги, а «тра» було з правої. А знаєте хто це скаже? Ні, це промовить не Петро Олексійович, це скажуть незалежні, створені за іноземні гранти, громадські організації. Саме вони будуть забезпечувати змістовну капітуляцію владі. Але поперек владі ніхто нічого не скаже. Вся трагедія української медицини – це гнилий медичний істеблішмент, який не здатний протистояти дурні, яку творить політична влада. Навіть не так. Дурню творить сам медичний істеблішмент аби не дратувати політичну еліту, яка лише легко так корегує дії посіпак у білих халатах. Медична еліта сама буде «відмазувати» політиків і розказувати на згарищі, що все робилося правильно, що всі ідеї були вірні просто всі негідники і саботажники – не так зрозуміли, не так робили.
Передмова редакції сайту http://trigger.in.ua
Владимир Путин усомнился в существовании в стране страховой медицины
Общероссийский народный фронт (ОНФ) просил остановить реформу здравоохранения, но президент Владимир Путин решил ее продолжать. При этом глава государства признал, что реформа зашла не туда. Не случайно граждане предпочитают лечиться не в России, а за рубежом. Президент даже устроил вчера чиновникам опрос, где именно они лечатся. Между тем эксперты указывают на системные причины неэффективности бюджетных трат: ключевые решения фактически принимает Минфин, работники которого не ориентируются в вопросах здравоохранения.
Участники форума ОНФ не дождались вчера от президента того, на что рассчитывали, – отмены реформы здравоохранения. «В первую очередь необходимо наложить мораторий на ту оптимизацию, которая сегодня имеет место», – заявил вчера сопредседатель регионального штаба ОНФ в Забайкальском крае Николай Говорин.
На это Путин ответил, что не для того работал ОНФ, чтобы что-то вдруг отменять. «Смысл всей работы, которую вы проделали в течение года, заключается не в том, чтобы прекратить любые изменения, а в том, чтобы направить их в нужное русло», – сказал президент.
Хотя он признал, что нерешенные проблемы, конечно, существуют: «Их больше, чем решенных вопросов». В частности, Путин указал на такие болезненные темы, как соотношение платных и бесплатных услуг, качество медицины и фармацевтики, подготовка врачей.
Еще одна проблема – в стране так и не удалось наладить страховую медицину. «К сожалению, сегодня и практика, и нормативно-правовая база таковы, что страховые компании как таковой страховой функции не выполняют. Они выполняют роль посредника: берут деньги из государства либо с региона и передают в медучреждения», – пояснил Путин.
По его словам, изначально предполагалось, что страховые компании будут контролировать качество оказываемых услуг. «У нас, по сути, страховой медицины как таковой пока и не возникло. И здесь нужно не просто проводить проверки тотальные, хотя и это никому не помешает. Но это у нас не заржавеет, проверить можно. Но нужно, как говорят дипломаты, субстантивно менять там ситуацию, нужно вносить изменения в действующее законодательство, нагружать их ответственностью», – цитирует президента Интерфакс.
Жесткий контроль со стороны профильных федеральных структур и региональных властей – вот чего, по мнению Путина, больше всего не хватает при реформировании здравоохранения.
При этом, как можно было понять президента, контролировать ситуацию должны в том числе лично правительственные чиновники, проверяя на самих себе качество медицинских услуг в стране. Так, на вчерашнем форуме Путин поинтересовался у присутствующих чиновников, где они лечатся. Вице-премьер Ольга Голодец ответила, что лечится в любимых клиниках в России, правда, там она не всегда получает желаемый результат.
На это Путин сказал, что чиновники, особенно высокопоставленные, «должны думать над тем, как улучшить систему здравоохранения, и здесь лечиться». Такой патриотизм должен распространяться не только на медицину, но и на образование при выборе вуза для детей, на финансовый сектор при выборе банка, в котором держать деньги, и т.п. Так что теперь некоторым депутатам, видимо, придется прислушаться к призыву президента.
Оптимизация будет продолжаться в условиях сокращения государственных расходов. Путин сообщил, что средний объем финансирования здравоохранения за предыдущие три-четыре года составил 3,6% от ВВП. «Это не много, не мало, но вот такая цифра, она достаточно приличная, – сказал он. – В этом году было чуть побольше. В следующем году, по предварительным прикидкам, ожидается чуть поменьше». И тут же Путин попытался сгладить такую новость таинственной фразой: «Но в целом вот эта усредненная величина должна быть выдержана».
То есть в следующем году на здравоохранение потратят меньше, но если кто-то будет этим недоволен, власти предоставят расчеты, доказывающие, что на самом деле ничего не сокращалось – смотря как посчитать: за один год или за три-четыре года. И это, конечно, странно, учитывая, что правительство недавно перешло с трехлетнего на однолетний бюджет, признав тем самым свою неспособность рассчитывать бюджетные доходы и расходы на несколько лет сразу.
К слову, экономисты считают, что проблемы здравоохранения свидетельствуют о более глобальных, чем кажется на первый взгляд, недоработках. Порочна даже не начатая сама по себе реформа отрасли – порочен в целом весь принцип бюджетного планирования в стране.
Об этом, в частности, сообщает известный академик-экономист Абел Аганбегян в своей публикации «Как оздоровить российский бюджет?». Как он замечает, бюджет – самый мощный рычаг по регулированию социально-экономического развития, но при условии, что власти проводят правильную бюджетную политику. «И напротив, неэффективный государственный бюджет может превратиться в тормоз экономического роста и ухудшить социальное положение населения», – предупреждает он.
В качестве примера Аганбегян приводит оптимизацию здравоохранения. С 2000 по 2005 год расходы консолидированного бюджета на здравоохранение росли рекордными темпами: в 5,6 раза, а в реальном выражении, то есть с учетом инфляции, в 2,5 раза, сообщает экономист.
«Результат – показатели смертности, инвалидности и болезненности населения ухудшились, несмотря на улучшение других показателей уровня жизни. При этом ожидаемая продолжительность жизни не увеличилась, а депопуляция (вымирание населения, когда смертность превышает рождаемость) составила в 2005 году 847 тыс. человек… Спрашивается, куда пошли огромные дополнительные средства, выделенные здравоохранению?» – говорится в статье.
Затем, в 2006–2013 годах, темпы увеличения расходов на здравоохранение снизились, составив 2,5 раза, а в реальном выражении – 1,5 раза. Однако, как пишет экономист, смертность в этот период начала сокращаться, ожидаемая продолжительность жизни – расти, число родившихся превысило число умерших.
Но это – вовсе не доказательство того, что российскому здравоохранению становится лучше в условиях, когда затягивают пояса. По мнению академика, такие улучшения были связаны с тем, что правительство выделяло деньги не на абстрактное здравоохранение, а на конкретные программы с целевыми показателями и планом действий.
С 2013 года расходы в госбюджете начали сокращаться. «В федеральном госбюджете 2015 года расходы по статье «Здравоохранение» были сокращены на 30%, а соответствующие госпрограммы и расходы на высокотехнологическую помощь срезали на 40–50%. И потому не случайно с 2014 года смертность у нас перестала снижаться, а в первые шесть месяцев 2015 года она все месяцы, кроме мая, увеличивалась, – сообщает Аганбегян. – После преодоления в 2012—2014 годах депопуляции населения с 2015 года она вновь стала расти, превысив за первое полугодие 2015 года 61 тыс. человек».
То есть общее урезание расходов сопровождалось сокращением финансирования целевых программ – и это сразу же сказалось на демографических показателях.
«Министерство финансов, на мой взгляд, нельзя винить в том, что оно не нацеливает бюджетные расходы на конечные целевые показатели по каждой статье бюджета, – поясняет академик. – Минфин не владеет этими показателями, профессионально этим не занимается. Этим должны заниматься профильные министерства, а на высшем уровне – Минэкономразвития и, конечно, правительство».
В других странах бюджет разрабатывает само правительство, все его подразделения, а Минфин занимается только исполнением бюджета – уточняет Аганбегян. В России же получилось иначе: Минфин обеспечивает наполнение бюджета за счет налоговых сборов и потом по собственному разумению определяет, как и на что тратить.
Автор Анастасия Башкатова
Первоисточник http://www.ng.ru
